СЛЕД В СЛЕД

Владимир понял, что пора ему проявить интерес. Отношение к ментам, как он успел заметить, было у бомжей лакмусовой бумажкой. Бомж просто не имел права на снисходительность к стражам порядка. А Колизей ненавидел их лютой ненавистью. Генерал рассказал Фризе под бутылку портвейна, что дед недавно попал в облаву. Милиционеры увидели у него на одежде вшей и отправили пьяного деда в санпропускник. Пока санитары поливали его горячей водой из шланга, заношенную одежду сожгли. Вместе с насекомыми и деньгами. Колизей не проговорился, сколько у него было зашито в полу рваного пиджака, но, если судить по лютой ненависти, которая вспыхивала в его глазах каждый раз, когда он видел милиционеров, сумма была немалая.

— Кого же постреляли?

— Ха! Кого постреля… — Колизей замолк на полуслове и прислушался.

С Ростовской набережной доносился ровный, не умолкающий даже ночью шум машин. Где-то поблизости, наверное во дворе дома, сработала автомобильная сигнализация и тут же смолкла. Ничего необычного Фризе не услышал.

А старый бомж вдруг легко спрыгнул со ступеньки и крадучись двинулся к железной двери в средний чердачный отсек. Большие пестрые страницы брошенного таблоида подхватил сквознячок и медленно понес по чердаку.

— Чего там? — тихо спросил Генерал. Он вскочил с матраса и с тревогой наблюдал, как Николай Тарасович, приложив ухо к двери, настороженно вслушивался. Неожиданная прыть старика удивила и его.

Колизей предупреждающе поднял руку. Так продолжалось несколько минут, и Фризе разобрало любопытство. «Чего там примерещилось старому козлу?» — подумал он и тоже осторожно поднялся со своего мерзкого матраса. Пробормотал:

— Пойду-ка я проверю.

Но первые шаги выдали его — шлак, утеплявший перекрытие, отчаянно захрустел под стоптанными кедами, и Колизей, обернувшись на шум, с такой злобой посмотрел на Владимира, что он смирился и сел на стропильную балку.

Генерал по-прежнему не двигался с места. Застыл как сеттер перед дичью. И не сводил глаз с Николая Тарасовича.

А старик между тем осторожно подергал ржавую задвижку на двери. Крепко ли держит? Потом, бесшумно метнувшись в сторону, как фокусник, вынул откуда-то из темноты здоровенный лом и подпер им дверь. И все это проделал, не издав ни звука.

Ссутулившийся, бесшумно двигающийся по темному чердаку Колизей чем-то напоминал Волка из знаменитого сериала «Ну, погоди!».

Склонившись к Фризе, старик шепнул:

— Сваливаем, Володька.

— Менты?

— В гробу я их видал, твоих ментов! Это похуже. Не шмонают, а шмаляют.

— Кто?

— Не знаю. Сваливаем с ветерком. Не то получим по маслине в затылок…

Старик подал знак Генералу, потом подскочил к своему лежбищу и, повернувшись к Владимиру спиной, стал что-то быстро доставать из матраса и рассовывать по карманам.

Генерал еще несколько секунд постоял в нерешительности возле своего матраса. Но Фризе заметил: смотрел он не на тряпье, а на кирпичную печную трубу, оставшуюся от былых времен. А может быть, это была вентиляционная, а не печная труба? Но чем-то она очень привлекала бомжа. Он не мог оторвать от нее глаз.

И в это время Фризе услышал, как осторожно дергают железную дверь. Услышал звуки и Генерал. Он наконец обрел подвижность и бросился к слуховому окну. Тревога бомжа передалась Владимиру: «Кто там за дверью? С какой целью пожаловали и почему встреча с гостями должна закончиться пулей в затылок?»

Фризе невольно поискал глазами место, где под шлаком прятал «беретту». Но вытащить ее при бомжах он не мог — пойдут насмарку все его ухищрения и попытки сблизиться. Но и подвергать себя риску быть застреленным не следовало. Владимир решил дождаться, когда бомжи выберутся на крышу через слуховое окно — другого пути сейчас не было, — и тогда достать оружие.

Колизей закончил манипуляции с матрасом. Обернулся к Фризе. Выразительно кивнул на оконце, в котором уж скрылся Генерал.

— А потом? — прошептал Владимир.

Бомж сделал несколько быстрых движений руками, словно перебирал перекладины лестницы. Фризе вспомнил, что и сам видел пожарную лестницу на стороне дома, выходящей в переулок. Но лестница заканчивалась на уровне второго этажа. Да и «гости» — если только у них имелись серьезные намерения — наверняка устроили там засаду.

А железную дверь уже дергали изо всей силы, и лом, засунутый за ручку, медленно сползал вниз.

А в крепость ветхого засова Фризе не верил. Дверь могла с минуты на минуту распахнуться.

Колизей поднялся на лесенку и перед тем, как выбраться на крышу, снова обернулся. Хотел убедиться, последует ли за ним Владимир. Спиной он заслонил оконце, из которого пробивался желтый свет рекламы, и его лица было не разглядеть. А может быть, бомж посмотрел не на него, а на дверь. Держится ли еще?

Фризе пронзила неожиданная мысль о том, что он видит старика в последний раз. И никогда не узнает значение странных слов про «облажавшихся» ментов.

Послышался сильный грохот. Наверное, кто-то из осаждавших попробовал выбить дверь с наскока. Дверь устояла. Только сейчас неизвестные поняли, что она открывается наружу, а не вовнутрь, и стали дергать ее на себя.

«Похоже, что за дверью целое войско, — подумал Владимир. Он оставил мысль об оружии и медленно двигался к слуховому окну, через которое скрылись бомжи. — Неизвестно, под чьим командованием нападающие. А если это милиция?» Воевать с милицией не входило в его планы. Выход был только один — попытаться улизнуть.

Он отчетливо представил себе все, что произойдет через несколько секунд. Дверь рухнет. Неизвестные ворвутся на чердак. Перевернут матрасы. Обшарят темные углы. Обнаружат открытое слуховое окно и выберутся на крышу. Даже если это бандиты, у них есть радиосвязь. Получше, чем у милиции. Те сообщники, что остались внизу, получат предупреждение и блокируют пожарную лестницу. Если уже не блокировали.

Очень спокойно — и очень быстро — Фризе закрыл окно, в которое вылезли Колизей и Генерал. Сорвал деревянную лесенку и забросил ее в угол. Потом бегом устремился к слуховым окнам на противоположном скате крыши. Их было три. Одно оказалось забитым, и Владимиру не удалось его открыть. Зато другое распахнулось сразу. Он с трудом подтянулся, уцепившись за какую-то доску, почувствовал, что занозил ладонь. Протиснулся сквозь узкое отверстие на крышу и прикрыл за собой полукруг рамы.

Москва сверкала вокруг холодной россыпью огней. Со всех сторон равнодушно подмигивала реклама. А внизу — казалось, сумей посильнее разбежаться, и допрыгнешь — маслянисто поблескивала река. У края крыши Фризе увидел темный силуэт человека. Миг, другой… Засветилась буква «К», потом «А»… Желтым призрачным светом осветило стоящего у пожарной лестницы Генерала. Бомж узнал Владимира, взмахнул рукой и исчез в темной пропасти.

Фризе всегда боялся высоты. Поэтому старался не летать на самолетах. И уж никогда не разгуливал по крышам многоэтажных домов без особой необходимости. Но, спускаясь сейчас по ветхой, проржавевшей лесенке, он неожиданно для себя почувствовал полное равнодушие к пропасти, которая разверзлась у него под ногами. И только напряженно вглядывался в темноту, гадая, встречают внизу или нет?

Генерал осторожно перебирал ступени в двух-трех метрах под ним. Свою любимую красную каскетку он то ли забыл на чердаке, то ли спрятал в карман, и Владимир обнаружил, что у Василия солидная плешка.

Они едва спустились на два этажа, как Генерал вдруг исчез. Фризе инстинктивно съежился, ожидая, как ударится об асфальт тело, но внизу стояла тишина. А спустившись еще на несколько ступенек, он услышал тихий свист. Бомж выглядывал из расположенного рядом окна и призывно махал рукой.

От лестницы до подоконника было не больше метра. Один шаг вправо над бездной. Фризе сдвинулся на самый край ступеньки, снял с нее правую ногу и подвинул левую. До упора. Правая рука с трудом дотянулась до оконной рамы. «А как же хромой Генерал проделал этот кульбит?» — подумал сыщик и соскочил на подоконник. Бомж втащил его в комнату, осторожно затворил окно. И задвинул шпингалеты.